Фрагмент статьи «Каменная летопись Mare Finonicum»
опубликовано в журналах «Экохроника» №3(81)

Краткий обзор

Выложенные из валунов спирали, каменные лабиринты занимают особое место не только среди древностей Ленинградской области, но и, в целом, среди мегалитов Европы. Обнаружение одного типа древних памятников, сейдов, дало возможность предположить и наличие каменных лабиринтов на территории Ленинградской области. На севере России эти два типа памятников часто сопутствуют друг другу. В настоящее время каменные лабиринты на островах Финского залива являются малоизвестными объектами, и мало кто знает, что именно с них в 19 веке начиналось исследование этого интереснейшего типа древних памятников. Одним из первых оставил описания ближайших лабиринтов на территории Эстонии академик, воспитанник Тартусского университета, Карл Бэр в 1838-44гг. (острова Хийумаа, Вэйре(юж.Виргин), Акси, Аегна). Чаще всего лабиринты располагаются на островах или недалеко от побережья залива и представляют собой систему спирально закрученных ходов, отмеченных каменными оградками. Центры лабиринтов иногда отмечались крупными камнями или каменными кладками, обычно количество окружностей, составляющих лабиринт, было 9,10,11, 14, 15. В современной науке лабиринты датируются периодом от неолита до средневековья, охватывая временной промежуток в 2-3тысячи лет. Стандартными способами датировки лабиринтов является их расположение относительно уровня моря (берега Балтики поднимаются, и чем выше расположен объект, тем, соответственно, может быть древнее), лихенометрия (определение по росту колоний лишайников на камнях, метод, имеющий свои плюсы и минусы) и по ближайшим археологическим памятникам (обычно недалеко от лабиринтов встречаются каменные сложения, могильники и т.п.)

В народных традициях финнов и эстонцев лабиринты называли по-разному: чудесный круг, волшебный круг, «ограда великанов» (фин. Jatulintarha), «ограда монашек» (фин.Nunnantarha), «каменный забор» (фин. Kivitarha), «чертов забор» (фин. Hiittentarha). Отдельно стоит упомянуть «городские» названия лабиринтов – Троя, Париж, Иерусалим и др., но эта категория подробно будет рассмотрена ниже. Финские крестьяне, согласно исследователю Аспелину, считали, что лабиринты были созданы для игр. Однако по имеющимся данным, нельзя назвать лабиринты финским изобретением.

На территории современной Ленинградской области каменные лабиринты располагаются в западной части Выборгского района, на островах Финского залива. Лабиринтам этого региона было посвящено несколько публикаций финских ученых конца19-начала 20века (Aspelin 1887, Menar 1913, Tallgren 1925). В советские годы лабиринты не исследовались и вновь были зафиксированы лишь в 2002-2004гг. В различных источниках количество лабиринтов в этом районе указывается от 5 до 10. До настоящего времени сохранилось несколько лабиринтов, например, на острове Крутояр, острове Южный Виргин (фин.Itä-Viiri, швед. Wier). В 2006-2007гг нашей небольшой группой были проведены разведки по местам, где по разным источникам упоминались конструкции, напоминающие лабиринты. На одном из таких небольших островов были зафиксированы выложенные фрагменты трех каменных дуг непонятного происхождения. Лабиринт на острове Крутояр (Essaari) был обследован весной 2007года. Лабиринт практически идеальной сохранности, расположен вблизи вершины острова, в северо-западной его части. Размеры лабиринта 9,5х7,6м. ширина дорожек 0,2-0,5м. структура лабиринта относится к биспиральному типу (по классификации А.Куратова). Лабиринт расположен на высоте около 20м от уровня моря.

Помимо Выборгского района и островов центральной части Финского залива существуют и другие возможные места локализации каменных лабиринтов в Ленинградской области. Так, в книге В.Бурлака приводится предание о якобы некогда существовавших каменных лабиринтах на месте Санкт Петербурга, на Васильевском острове. Несмотря на то, что это сообщение весьма сомнительное, т.к. автор не приводит источник этой легенды, логично задаться вопросом: а насколько здесь было бы реально существование лабиринтов? Как ни странно, но гипотетически вполне возможно предположить, что лабиринты могли здесь быть. С точки зрения логики расположения лабиринтов, обычно тяготеющих к островам и устьям крупных рек, дельта Невы, состоящая из множества островов, вполне подходящее место.

Другое сообщение о находке напоминающей лабиринт структуры появилось в 2004году, во время осуществления проекта по выявлению затонувших объектов в акватории Финского залива и Ладожского озера:

«При поисково-съемочных работах в юго-восточной части Ладожского озера гидроакустической аппаратурой на глубине 5,5 – 6,0 метров была зафиксирована структура, напоминающая классический «каменный лабиринт». Такие лабиринты – очень распространенный в Северной Европе вид каменных фигурных выкладок, датируется периодом 3000-2000 годов до нашей эры. Обнаруженная структура имеет диаметр около 14 метров и состоит минимум из 9 видимых круговых выкладок. Объект не обследовался, поэтому идентификация полученного изображения как каменной выкладки имеет предположительный характер. Можно допустить, что это следы некого воздействия на грунт – например льдины или якорной цепи. Тем не менее, объект может представлять большой интерес, поскольку древняя культура каменных лабиринтов является одной из исторических загадок.»

Как видно из этого небольшого обзора, ставить точку в деле балтийских лабиринтов на территории Ленинградской области еще рано, но если говорить о местах, наиболее перспективных в плане поиска новых лабиринтов, то, скорее всего это будут небольшие острова Выборгского и Финского заливов, наименее затронутых военными действиями 1940-х гг. Несомненно, что при изучении лабиринтов на территории Ленинградской области необходимо обращаться к подобным исследованиям в соседних странах – Эстонии (где известно от 5 до 9 лабиринтов) и Финляндии (141 лабиринт), где традиции возведения лабиринтов существовали вплоть до 19 века.

Трактовка

«Лабиринт – культовое сооружение…» Банальная энциклопедическая формулировка, но что это был за «культ»? Чтобы попытаться ответить на этот вопрос, необходимо рассмотреть подробнее не столько саму конструкцию, сколько её принцип, прохождение её. Но для начала, еще раз внимательно осмотрим лабиринт, в качестве примера возьмем уже упоминавшийся лабиринт на острове Крутояр.

Как многие прочие подобные конструкции, он расположен в прибрежной зоне, входом со стороны моря. Лабиринт ориентирован по сторонам света, вход на север, в сторону береговой линии побережья Финского залива. Узкие выложенные небольшими камнями дорожки. Сразу бросается в глаза одна особенность: дорожки лабиринта узки и не совсем удобны для «обычной» ходьбы – пройти их можно только ступая пяткой в носов. Проходя лабиринт, мы движемся попеременно во все стороны, постоянно меняя направление и радиус окружности перемещения, то плавно, то резко, стараясь не оступиться на узкой дорожке, и все это находясь на небольшом участке земли. Неплохая тренировка на внимание, координацию движения и выработку автоматизма. Замечено, что быстро пройти лабиринт «не думая» гораздо проще, чем рассчитывая каждый шаг. Складывается впечатление, что алгоритм прохождения лабиринта, создавая для человека определенные стрессовые условия, переключает восприятие на несколько иной ритм, в котором обычный «осмысленный» подход к действительности, поступкам, действиям уходит на второй план, уступая место… Чему? На этот вопрос сложно ответить однозначно, каждый может попробовать пройти лабиринт и попытаться сформулировать этот ответ для себя сам, на понятном для себя уровне и языке. Для неподготовленного человека прохождение лабиринта может оказаться не таким легким делом. Движения при прохождении лабиринта в обыденной жизни для человека несвойственны. Постоянные повороты и смена направления создают нагрузку и на вестибулярный аппарат. То, что ширина дорожки выбрана неудобно узкой, явно не случайно. Древние во многом были практичнее нас и предпочитали без надобности не усложнять. Значит именно так надо.

Какие качества и изменения можно заметить при прохождении лабиринта? В первую очередь концентрация внимания, отработка автоматизма и координации движений. Без этого сложно пройти лабиринт. А теперь представим его прохождение в более быстром темпе и не один раз? Подобная тренировка наглядно демонстрирует, как изменяется восприятие человека, прошедшего лабиринт.

На Балтике широко распространены два основных принципа лабиринтов: которые можно пройти «навылет» и «тупиковые», из которых можно выйти только тем же путем, что и вошел. Сложно что-либо конкретное сказать о специфике данного разнообразия лабиринтов. Но, вероятно, длина дорожки и время её прохождения должны быть достаточными для изменения состояния человека. Выходит что лабиринт - это обычный тренажер? Впервые эта версия была озвучена в работе О. Кодолы, В.Сочеванова, где прохождение лабиринта трактуется как часть ритуала, направленного на изменение состояния человека.

В целом данная гипотеза является наиболее правдоподобной, и тому есть вполне достоверные исторические свидетельства именно в балтийском регионе. В южной Швеции, Эстонии, Финляндии еще в начале 20 века рыбаки перед выходом в море считали необходимым пройти лабиринт. Символические трактовки о том, что в лабиринте запутываются злые духи и неудачи, вероятно поздние искаженные отголоски смысла лабиринта, как инструмента подготовки, перенастройки человека в более «боеготовое» состояние. В этом ключе можно трактовать и ориентацию входа в лабиринт – к берегу, от моря. Таким образом, в логику движения при прохождении лабиринта символически закладывается установка – из любой ситуации (направления) вернуться обратно на берег. Возможно, символическое значение «возвращения» закладывалось и в логику «тупиковых» лабиринтов. В Эстонии существует и еще одно интересное народное поверье о том, что войти в лабиринт всегда проще, чем выйти из него, что наводит на мысль о том, что человек входящий в лабиринт изменяется и выходит уже другим.

Вполне понятно, почему при этом изображение лабиринта становилось оберегом и часто наносилось на деревянные изделия – на стене ветряной мельницы в Эстонии, стиральных досках, ящиках, кроватных досках и т.п. Также можно допустить, что распространенные народные названия лабиринтов у финнов: «каменный забор», «забор великанов» намекают именно на охранную функцию обряда прохождения лабиринта. Кроме того, есть упоминания о том, что лабиринты также использовали пастухи и охотники в южной Швеции, считалось, что лабиринт оберегает от волков. Что объединяет пастуха, защищающего стадо, и охотника? В обоих случаях важно вовремя заметить хищника. То есть быть готовым. Пройдя лабиринт, люди, вероятно, также изменяли свое состояние в плане обострения внимания, восприятия окружающего мира и, возможно, каких-то других характеристик. Таким образом, человек мог быстрее среагировать на появление зверя и предпринять упреждающие меры. Также вполне возможно, что и волки могли чувствовать готовность человека противостоять им, фактор внезапности, важнейший на охоте, утрачивался, и шансы на удачную вылазку хищников понижались. Вероятно, именно в этом ключе можно рассматривать упоминание о лабиринте как об обереге от волков.

Традиция использования лабиринта сохранялась именно у людей профессий, наиболее часто оказывавшихся в экстремальных ситуациях. Это подтверждается и сведениями о возведении каменных лабиринтов моряками, потерпевшими кораблекрушение, рассказам об усмирении штормов при помощи лабиринта.

На подобное же назначение указывает и распространение функциональных изображений лабиринтов в соборах западной Европы. Лабиринты обычно изображались на полу храмов, между входом и алтарной частью. Данное расположение четко указывает на необходимость пройти лабиринт перед молитвой или участием в богослужении. Своеобразная «духовная подготовка верующих к тому религиозному опыту, который им предстояло приобрести». Как видно из этого факта, в Средневековье даже христианским иерархам было хорошо известно свойство лабиринта менять состояние человека, и это свойство они успешно применяли.

Были также известны покаянные пути через лабиринт, которые заменяли паломничество в Святую Землю. Поскольку эта традиция не была признана языческой, вероятно, церковные деятели догадывались об её эффективности и потому не запрещали. Но как этот символ мог попасть в западное христианство? Можно предположить две версии.

По некоторым признакам (по упоминанию прохождения лабиринта как паломничества в Святую землю, что отсылает к эпохе крестовых походов, отсутствию прямой связи между античными изображениями лабиринтов и лабиринтами на полах церквей, поскольку «древнеримские мозаичные лабиринты были слишком малы, чтобы по ним ходить») можно предположить, что он был привнесен с берегов Балтики примерно в 11-12 веках, когда христианские миссионеры могли познакомиться с этой практикой. Это только при поверхностном знакомстве с вопросом язычники крестились «огнем и мечом», наяву происходило обогащение и христианской практики древними языческими обрядами, например, получила широкое распространение молитвенная практика на камнях, упоминаемых как культовые и чудотворные, так что в заимствовании лабиринтов ничего странного нет.

Не менее правдоподобна версия, по которой практика лабиринтов могла быть занесена в Европу викингами в 9-10веках. Например, Герман Керн прямо указывает на норманнское влияние в появлении лабиринтов в Средневековой Европе.

Сложно сказать, когда и где могла зародиться эта практика, лабиринты известны и в Индии и в Америке. Скорее всего, эта практика была одной из очевидных реальностей первобытного мира. Уверенно можно сказать одно, на европейском севере она стала актуальной именно с развитием мореходства, возможно еще в неолите.

Какое бы предположение ни было верным, но с большой долей вероятности можно сказать, что распространение лабиринтов в Средневековой Европе шло с Балтики и исходными точками его служили каменные лабиринты, выложенные в предыдущие исторические эпохи. В пользу скандинавского истока распространения лабиринтов в Средневековой Европе указывает не только восточно-балтийское распространение лабиринтов в эстонских и финских землях, заселенных шведами в Средние века, и названия лабиринтов в Германии (шведенхюгель – «шведский холм», шведенхиб – «шведский удар», шведенганг – «шведский ход», шведенринг – «шведский круг» и пр.), но и сама практика прохождения лабиринта, получившая распространение в западном христианстве.

Интересно отметить, что распространение этой практики совпало с распространением готического стиля в архитектуре, для которого были нехарактерны заимствования из античности, и также зародившегося на севере Франции, в землях, завоеванных норманнами. Подобная практика могла быть заимствована именно от «функциональных» лабиринтов севера, в период, когда в западноевропейскую традицию был привнесен некоторый скандинавский элемент. Маловероятно, что заимствование практики прохождения лабиринта в христианской Европе 12-14вв. могло произойти от упоминаний античных и римских мозаичных изображений. Здесь интересно также отметить, что закат традиции церковных лабиринтов совпал по времени с закатом готики, и дольше всего эта традиция просуществовала на периферии, в скандинавских странах, откуда когда-то и вышла, и где в итоге смешалась с народными представлениями о каменных лабиринтах и фольклором.

Расцвет лабиринтной традиции в средневековой Европе, к которой относятся и балтийские лабиринты, вероятно, приходится на 12-14века, но еще и в начале 15 века в некоторых церквях священники проходили лабиринты и устраивали игры на Пасху. Видимо, именно из подобной традиции позже получило распространение изображений лабиринтов в церковных росписях на стенах. Древний дохристианский лабиринт получил трактовку уже как христианский символ. Церковные лабиринты и их практика показывают еще одну интересную грань проблемы: лабиринт это не конструкция, а принцип. Ему необязательно быть выложенным камнями, он может быть просто нарисованным на полу, сути это не меняет. Именно из этого факта можно сказать, что культа лабиринта как такового не было, была практика. Лабиринт был не культовым, а сугубо функциональным сооружением. Но как быть тогда с изображениями лабиринтов на петроглифах бронзового века? Подобные изображения, вероятно, были вторичной символической трактовкой, вполне возможно, они маркировали место для «лабиринтной» практики (необязательно лабиринты возводили из камней, в принципе его можно выложить хоть из веревки) или также служили оберегами того или иного места.

Но как быть в таком случае с каменными лабиринтами, располагающимися возле могильников и древних святилищ? Ответ на этот вопрос прост, они использовались точно так же, как и лабиринты в средневековых соборах, для своеобразной ритуальной «настройки» паломников. Сакральное значение лабиринту могло придать лишь его расположение в священном месте, среди древних могильников и т.п. Также вполне допустимо, что часть лабиринтов возводилась на месте древних святилищ именно в средние века, подобно тому, как на таких местах ставились и христианские церкви – с целью «христианизировать» древние языческие святыни. Подводя некоторый итог, можно сказать, что прохождение лабиринта было известно в Европе в Средние века, но постепенно эта методика была вытеснена из церковной практики. От реального действа, имевшего смысл, остались лишь многочисленные мифы о «девичьих танцах» (Ungfrudans), романтические, мистические истории и упоминания городов в качестве названий. Фантастическое представление о лабиринте как о символической схеме города с крепостными стенами, возникло именно от «городских» имен некоторых лабиринтов. Очевидно, что в древности не существовало ни одного города с подобной системой крепостных сооружений и подобная трактовка не имеет ничего общего с реальностью. Но тему «городских» названий лабиринтов следует рассмотреть подробней.

Как известно, балтийские лабиринты часто именовались по названиям городов. Известны: Троя, Иерусалим, Париж, Выборг - «Святой город» (по-шведски – Viborg, именно такое значение имеет имя современного города Выборг в Ленинградской области) и др.

Названия эти можно рассматривать многопланово. С одной стороны, все названия лабиринтов отражают важные города древности, как реальные, так и «мифические».. Но если посмотреть с учетом рассмотренной выше христианской практики прохождения лабиринта, то названия Jeruusalemma linn «Иерусалим», «Святой город», Turgi linn «Турецкий город» или «Турецкая крепость» (подразумевается Константинополь), отражают именно ту церковную реальность, где прохождение лабиринта приравнивалось к «Пути в Иерусалим» (“ChemindeJerusalem”).

Такие названия лабиринтов как «Ниневия», «Вавилон», «Иерихон» также явно заимствованы из библейских текстов и, видимо, несут такую же смысловую нагрузку. Правда, в данном случае это названия не священных городов, а «грешных», что может иметь отношение как раз к покаянному пути, как иногда священники называли прохождение лабиринта. Эту версию также подтверждает упоминание существовавшей в Эстонии «Иерусалимской игры», под которой подразумевается, скорее всего, прохождение лабиринта, и в Финляндии аналогичной «Игры святого Петра» (Pietarinleikki).

Поскольку лабиринты были частью не официальной церковной доктрины, а скорее некоторым средневековым западноевропейским подобием российского народного православия, назывались они часто то народными «именами» («заборы великанов»), то библейскими городами, что отражало отголосок древней практики прохождения лабиринта, приравненной к «паломничеству в Святую землю». В Средние века лабиринты имели большое значение на берегах Балтики, что отразилось и в топонимике некоторых регионов, где ближайшие к лабиринтам населенные пункты носили названия «Иерусалим», «Трояборг». В Эстонии есть места, специфическая «девичья» топонимика которых, по мнению исследователя Урмаса Селиранда, вероятно указывает на возможное наличие лабиринтов: Neitsikoppel, Neitsisaar. Можно предположить, что эти топонимы имеют какое-либо пересечение с названием лабиринтов «оградами монахинь»(Nunnantarha), что также может указывать на определенные практики прохождения лабиринтов, некогда распространенные среди средневекового западноевропейского монашества.

На одном из «городских» названий лабиринтов стоит остановиться подробней. «Троянский город» (Trojenborg), это довольно широко распространенное название лабиринта, обычно трактуется как производное от города Троя из греческой мифологии или от известной в античности «троянской игры». Но это не единственное название лабиринта в шведском языке, имеются и другие созвучные названия: Трелеборг («круглый город»), Тролеборг («город троллей»), Трилеборг («город-колесо»), Траденборг (от trade - ходьба), Трондхейм (город в Норвегии).

Можно отметить, что все названия лабиринтов в Швеции делятся на две части: производные от «трон», «трол» в разных вариациях, но близкие по звучанию, и указывающие на внешние особенности лабиринта (например: рундгардар («круглый двор»), рингбослот («круглый замок») и др.) В контексте балтийской специфики распространения данных памятников с центром в Швеции, возможно предположить происхождение прообраза названия из шведского «Troendeborg» – «религиозный или верующий город». Что будет наиболее созвучно функциональному назначению лабиринта в плане средневековой практики его прохождения. В пользу этой версии говорит и другое, уже упоминавшееся и аналогичное по смыслу, шведское название лабиринтов – «святой город», Выборг. Таким образом, можно предположить, что христианские названия лабиринтов на Балтике говорят не столько о библейской мифологии в народной интерпретации, столько о распространенной некогда религиозной практике.

Название лабиринта на острове Южный Виргин – «Париж» – на первый взгляд в этом ряду стоит явно особняком. По имеющейся народной трактовке, этот лабиринт столь же запутан, как улицы Парижа, но, возможно, это название дал кто-то, кто побывал в Париже и видел в одном из парижских соборов изображение лабиринта либо слышал о нём. Однако к этому названию можно обратиться и с другой стороны, в переводе с шведского paris – «церковный приход». В общем ключе шведских корней балтийской топонимики, связанной с лабиринтами, более правдоподобной можно предложить именно эту трактовку. В 19 веке этот утративший смысл топоним исключительно по созвучию стал ассоциироваться со столицей Франции.

Когда же начался закат лабиринтов в Европе? Можно отметить, что здесь повлияли два фактора. Поскольку истинное значение прохождения лабиринта в церковной практике не было раскрыто и существовало на уровне сугубо символического «паломничества в Иерусалим», то к 15-16 векам, когда эпоха крестовых походов и соответствующей им романтики «паломничества в Святую землю», стало уже неактуальным пережитком и вышло из употребления, превращаясь в не более чем игру. Именно на этот период приходятся настенные изображения лабиринтов в некоторых скандинавских церквях, которые, видимо в качестве символа, еще наносились приверженцами старых традиций.

С совершенствованием средств мореплавания также стала падать актуальность лабиринта в морской и рыбацкой практике, он все больше превращался в символический оберег. Море переставало казаться опасной и грозной стихией. Подобно небольшим изображениям лабиринтов в шведских церквях 15-16 веков, самые поздние лабиринты, выложенные в 17-19 веках, были уже данью уходящей в прошлое старой доброй рыбацкой традиции. Но, несмотря на это, балтийские рыбаки и в начале 20века, перед выходом в море все еще проходили каменные лабиринты. В некоторых местах в Скандинавии каменные лабиринты старались поддерживать в хорошем состоянии, вместо разрушенных, возводили новые. Таким образом, исследуя каменные лабиринты Балтики, мы соприкасаемся с древнейшей традицией, дошедшей до нас из неведомой глубины веков.

Автор:  В. Мизин
Год издания:  2009